Гельды Кяризов: «В Туркменистане губят ахалтекинскую породу лошадей» (Источник Центр-1)

Вчера во время визита в Туркменистан ахалтекинского скакуна в подарок от президента Бердымухамедова получил президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев.

Ахалтекинские скакуны – священные животные для Туркменистана, где лошади этой породы объявлены национальным достоянием.

Известный туркменский селекционер-коневод Гельды Кяризов в беседе с Ц-1 рассказал, что сегодня знаменитая ахалтекинская порода в стране уничтожается – в угоду президенту.

Кяризов призывает бойкотировать «Азиаду-2017», которая пройдет в Ашхабаде, чтобы привлечь внимание мировой общественности к этой проблеме.

Владелец Янардага, размещенного на гербе

   

66-летний туркменский коневод, селекционер и экс-министр выехал из Туркменистана в 2015-м – сначала в Москву, затем в Прагу.

В эмиграции Кяризов основал Международный экспертный центр сертификации «Янардаг». Он призывает соотечественников остановить массовую метизацию (смешение с другой породой – Ред.) ахалтекинской породы.

^{_{Гельды Кяризову в Туркменистане запретили приближаться к лошадям}}

   

Кяризов известен тем, что в конце 80-х годов прошлого века остановил массовое уничтожение породистых лошадей, которых сдавали на мясокомбинат.

Он не только восстановил породу, но и сделал из ахалтекинцев символ Туркменистана. «Воспитанник» его конюшни – Янардаг – помещен в центр национального герба.

Первый президент Туркменистана Сапармурат Ниязов назначил Кяризова министром по лошадям в туркменском правительстве, но в 2002-м бросил популярного коневода за решетку.

Шесть лет наш собеседник провел за решеткой, из них более пяти месяцев – в страшной тюрьме «Овадан-Депе». На свободу он вышел после смерти Ниязова, во многом благодаря усилиям храброй жены – Юлии Серебряник.

Бердымухамедов амнистировал конезаводчика, но конфисковал его лошадей и запретил даже приближаться к ипподрому.

Кяризов говорит, что лошади ему снятся ночью. Он может перечислить родословную своих знаменитых скакунов до седьмого колена, поэтому пытается бороться за сохранение чистоты породы даже в эмиграции.

— Что говорят родные о нынешней жизни в Туркменистане? Как она изменилась за последний год?

 

— Жизнь ухудшилась. Нет справедливого распределения национальных богатств. Президент курирует нефтегазовую отрасль, банки и строительство. Если что-то и перепадает с барского стола, то его родственникам. А таким преданным людям, как Александр Дадаев (глава Туркменского союза промышленников и предпринимателей – Ред.) могут поручить управление животноводством.

 

— Почему вы попали в немилость к Ниязову?

— Наивно полагал, что тихо занимаюсь своим полезным делом и меня не коснется тюрьма. Думаю, он опасался моей популярности среди коневодов и не забыл, что на должность меня рекомендовал экс-глава МИД Борис Шихмурадов, который перешел в оппозицию.

 

Шесть лошадей для Ниязова

— Как Ниязов относился к лошадям?

— Как и Бердымухамедов – никак. В 1986-м Ниязов получил выговор после демонстрации фильма, в котором мы показали, как породистых лошадей отправляют на мясокомбинат. После развала СССР Ниязов подписал документ, который запрещал продавать лошадей за пределы Туркменистана. Это означало, что коневоды лишались валютной выручки и не могли строить лаборатории, новые конюшни.

   

В свое время Ниязов поручил Бердымухамедову – вице-премьеру, который курировал медицину и культуру, опекать еще и коневодство. Я тогда организовывал конференции о культуре ахалтекинцев, Бердымухамедов по материалам тех собраний до сих пор выпускает книги.

 

— При Ниязове ахалтекинские скакуны стали культом. Нужно ли превращать в культ породу лошадей?

 

— Ахалтекинский скакун – ключевая отрасль и главное зрелище для туркмен. Ниязов, когда ставил коня в центр национального герба, немного заигрывал с народом.

Изначально, кстати, на герб поместили серую лошадь. Но я написал статью, в которой обратил внимание, что серая масть – маркер арабской лошади. А ахалтекинцам больше присущ буланый – цвет золота. В итоге на гербе был помещен конь из моей конюшни – Янардаг.

 

В 1999 году на Всемирной выставке ахалтекинских коней в Москве он был признан мировым чемпионом породы. В 2000-м Янардаг стал моим подарком на 60-летие Ниязову. Я знал, что конь не уйдет из страны и поднимал статус президентской конюшни. Надеялся, что недалекий постсоветский чиновник оценит значение отрасли и даст возможность развернуться – выделит пастбища, разрешит продавать лошадей.

 

 

— Сколько лошадей вы подарили Ниязову?

— Шесть. Когда он сделал дворец, я презентовал Кервенбаши. Скакуна Алпарслана он передарил Кучме (президенту Украины в 1994–2004 гг. – Ред.), а Карфаген был подарен кардиохирургу Гансу Мейсснеру, который оперировал Ниязова.

 

Бердымухамедов, будучи вице-премьером, приводил Мейсснера в мою конюшню – доктор очень любил лошадей. Я и Бердымухамедову предлагал скакуна в подарок. Просил, чтобы министры подключились и поддержали отрасль. Но он отказывался: мол, зачем мне лошадь, я далек от этого.

 — Став президентом, он часто позирует верхом. Кто его учил держаться в седле?

 

— Бывший цирковой артист Пирли Байрамдурдыев. Несколько лет назад он изображал маршала Жукова на параде в Москве (сейчас возглавляет группу туркменских наездников «Галкыныш» – Ред.).

Цирк в Туркменистане при Ниязове был запрещен, Пирли остался без работы и стал наездником. Бердымухамедов правильно сделал, что не взял учителя на ипподроме – поползли бы слухи, что не умеет держаться в седле.

 

 

В 2013-м президент упал с лошади на соревнованиях по случаю Дня туркменского скакуна. Он упал, потому что отпустил повод и сел на седло, а конь – это был Беркарар – споткнулся и перевернулся.

Но соревнование президент все равно выиграл – конкуренты придержали лошадей. И сейчас жокеи, выигрывавшие турниры по всему миру, намеренно плетутся сзади – боятся остаться без головы.

После этого случая Бердымухамедов отказался от идеи заменить Янардага Беркараром в центре национального герба, а лошадь бесследно исчезла.

 

 

«Призываем бойкотировать «Азиаду-2017»

 — Какого коня можно назвать любимчиком президента?

— Президенту неважно, какой конь, главное, чтобы фото удачные получились.

 

 — В каком состоянии сейчас коневодство в стране?

 

— Главная проблема – метизация. Порода погибает не только, когда лошадей сдают на мясо, но и когда хорошую ахалтекинскую кобылу кроют английским чистокровным жеребцом. Эта помесь резвее скачет, а значит, выигрывает машины от президента.

Для этого целый племенной отдел «Туркменатлары» занимается фальсификацией происхождения лошади. У них есть лаборатория, но она не прошла международную сертификацию и не имеет права давать сертификаты о происхождении.

 

 

 

 

Раньше за такой документ давали 50 долларов взятки, сейчас такса дошла до пяти тысяч долларов. И эти деньги окупаются: машина от президента стоит 40 тысяч долларов.

Кобыла приносит 5–10 жеребят – если они не чистокровные, порода замусоривается и фактически исчезает. Мы основали в Европе Международный экспертный центр сертификации «Янардаг» и подготовили петицию, в которой призываем бойкотировать «Азиаду-2017», которая пройдет в Ашхабаде.

Бердымухамедов использует ахалтекинскую лошадь как рекламный щит, а на самом деле является одним из главных метизаторов породы.

 

 

— Сколько сейчас в стране породистых ахалтекинцев?

— Из двухтысячного поголовья чистыми можно назвать около 10–15% – 150–250 голов. Племенной учет сохраняется на конном заводе имени Ниязова, куда конфисковали более сотни моих лошадей в 2010-м. Еще 30–40 голов раздали по силовым структурам: прокуратуре, МВД, таможне, пограничникам.

Эти структуры должны были следить, чтобы я не смел выкупить своих скакунов. С меня взяли расписку, что не буду приближаться к лошадям и заходить на ипподром.

 

Чиновников в тюрьме морили голодом

— Ваш статус в Туркменистане равнялся со статусом министра. Существует ли неписаный кодекс туркменского чиновника, чтобы не попасть в немилость и не сесть в тюрьму?

 

— Нельзя ходить на свадьбы и похороны, нельзя появляться в публичных местах. Я не пью – отказался после того, как переболел желтухой. Но Ниязов все время замечал, что я отказываюсь от рюмки и говорил: «Эй, вы там, на галерке! Если я прикажу – будете стекло пить». То есть главное – беспрекословное подчинение. Но и это не является страховкой от тюрьмы.

 

Сапармурат Ниязов, когда строил самую страшную тюрьму в мире «Овадан-Депе», всех обманул – обещал закрыть все тюрьмы по стране и поместить преступников в одно место. Но на самом деле он ничего не закрыл, просто ему нужны были новые посадочные места.

 — Известно ли вам что-то о судьбе экс-главы МИД Бориса Шихмурадова, которого обвинили в перевороте, и о котором нет сведений уже более 15 лет?

 

— Я встречал на этапе только его племянника – Мурада. Бывший сотрудник КГБ говорил мне, что видел Шихмурадова, Иклымова и Сарджаева в камерах КГБ. Видел, как Шихмурадов лежал под капельницами в конце 2002 года. Не думаю, что он и другие фигуранты кампании «Покажите их живыми» сейчас живы. Тело Шихмурадова не отдали семье, вероятно, чтобы избежать расследования и экспертизы.

Ниязов приказывал бывших чиновников морить голодом. Говорил, все его противники с жиру бесились. Я за пять месяцев в Овадан-Депе похудел на 45 кг и мог пощупать все вены на своей голове. Страшно представить, что происходит с людьми, которые сидят там годами.

Думаю, что со временем Бердымухамедов, как и его предшественник, организует квазипереворот, чтобы пересажать руководителей прокуратуры, МВД и КНБ в «Овадан-Депе» и набрать еще более покорных чиновников.

 

— Почему Бердымухамедов стал преемником Ниязова?

— Ниязов был маньяком и подлецом, но не дураком. У них общая проблема – они никому не отдадут власть, пока не умрут. А кто до последнего момента рядом? Охрана и врач. Бердымухамедов до последнего дня контролировал, как Ниязову лечили сердце и геморрой.